Исполняется 9 лет одной из самых страшных трагедий современной России – 1 сентября 2004 года в североосетинском городе Беслан боевики захватили в заложники более 1200 учеников и учителей школы №1. В результате террористического нападения и последовавшего штурма погибли 334 человека.
Сегодня в Беслане, как всегда 1 сентября, тысячи людей пришли к школе, где произошла трагедия. В память о детях-заложниках к стенам разрушенного спортивного зала, где их держали, приносят игрушки и бутылки с водой, которой так не хватало заложникам. Траурные мероприятия будут продолжаться три дня.
Многие жители Беслана говорят о том, что власти пытаются предать забвению трагедию в Беслане. Год назад член комитета «Матерей Беслана» Элла Кесаева сказала в интервью РС, что объективного расследования этой трагедии так и не произошло:
– Расследование трагедии в Беслане находится под контролем, делу не дают ход высокопоставленные чиновники, вплоть до первых лиц государства, в этом мы абсолютно уверены. Расследование проводили столько лет и ни к чему не пришли.
Не секрет, что членами оперативного штаба были генералы, командированные в Беслан в первый же день, 1 сентября. Сюда, в частности, командировали генерала Тихонова, бывшего в то время заместителем директора ФСБ. А потом еще приехали Проничев, также заместитель директора ФСБ, Паньков, замминистра МВД. Но никто из них так ни разу и не выступил в суде, не дал свидетельских показаний.
В то время как показания должностных лиц среднего ранга указывали на то, что приказ на применение танков, огнеметов исходил именно от этих генералов, которых категорически отказывались и отказываются вызывать в суд. Было настолько сильное давление на нас в судах, что просто внаглую закрывали судебные двери и не пускали на заседания.
Об этом много писалось – мы митинговали, пикетировали суды, но что из этого вышло? Сотни наших жалоб на отсутствие эффективного расследования лежат сейчас в Страсбурге и вскоре будут рассмотрены. Государство вначале нарушило основную статью конституции – право на жизнь, а потом еще и на объективное расследование, и на эффективные суды. По этим статьям мы и стали заявителями в Страсбурге. Конституционный суд России, который всей коллегией вынес постановление о том, что переговоры с террористами в рамки закона не укладываются, стал для нас последней каплей. А в рамках чего тогда действовал оперативный штаб? На основании каких указов? Выходит, что действия оперативного штаба были вне закона? Как такое может быть в правовом государстве? За семь прошедших лет первые лица государства только два раза в дни траура почтили минутой молчания память погибших. В остальные годы катались на желтых «Калинах», а про Беслан забывали, давали понять, что «мы не хотим это помнить». Мы столько лет собирали подписи для принятия закона о жертвах терактов, но его так и не приняли. Поэтому до сих пор у пострадавших нет ни социальных гарантий, ни лечения как такового. И если раньше еще в частном порядке кого-то лечили, то сейчас вообще установка такая: забыть Беслан».
Беслан, 5 сентября 2004
О том, почему в стране до сих пор не принят закон о жертвах терактов, говорит Ирина Халай, председатель общественной организации «Волга-Дон», которая занимается защитой прав пострадавших от другого теракта – в Волгодонске:
– Сейчас у нас даже такого статуса в России нет. До сих пор он не принят, хотя на следующий год у нас будет 15-я годовщина теракта, в Беслане – 10-я. В «Норд-Осте» тоже 10-я годовщина.
У нас нет такого статуса и ни о чем нельзя говорить, о социальной защите и о какой-то помощи. Если бы у нас был закон о социальной защите жертв терактов, то я думаю, что все бы требования были бы удовлетворены.
Насколько у меня есть информация, дела по Беслану находятся на коммуникации в Европейском суде. Хотелось бы, чтобы государство признало свою вину за то, что случилось в Беслане.
До сегодняшнего дня этого не было сделано. Дети, которые пострадали в терактах в Беслане, «Норд-Осте», Волгодонске, не признаны жертвами терактов и, соответственно, у них пенсий нет, социальной реабилитации нет, ни наблюдения.
За этими детьми надо наблюдать, потому что в Беслане они получили тяжелейшие травмы, и физические увечья – они заживают, а психологические травмы не заживают, если их не лечить, если реабилитацию не проводить. «Матери Беслана», по моей информации, заключили соглашение с Министерством здравоохранения, и там их поддерживает президент Северной Осетии.
Мы вместе писали по поводу закона, но, к сожалению, не услышали ни нас, ни их. Тем не менее, у них создали реабилитационный центр, и они вытребовали квоту, чтобы детей туда направляли. Просто Беслан на слуху.
Но, к сожалению, она начинает потихоньку уходить, у нас много больших проблем в России, и потому начинают отодвигать страшную трагедию, которая произошла, которая была не расследована.
Сужу по детям, которые в Волгодонске, если бы им соответствующее лечение было дано, особенно тем, кого из-под плит вытаскивали, некоторые беременные потеряли детей, если бы им вовремя дали то, что нужно, лечение, то сейчас бы не было страшных последствий, которые мы наблюдаем.
В Беслане то же самое. Мы были в Париже, там создана Международная федерация жертв терактов. Я пыталась создать российскую федерацию жертв теракта, но, к сожалению, все оказалось безрезультатно. Как мне сказали представители Госдумы, что если закон принять, то выплачивать придется и Дагестану, и Ингушетии, и Чечне, всем жертвам, представляете, мол, сколько это денег.
Я считаю, что это некорректный ответ. Федеральные власти всех забыли, им вообще никто не нужен. Я знаю, что в прошлом году я и Анета Гадиева, заместитель председателя организации «Матери Беслана», написали очень большие проекты, чтобы получить президентские гранты, причем были рекомендательные письма президента Северной Осетии Алании, а я семь лет отправляю гранты на социальную реабилитацию жертв терактов, но ни им, ни нам ничего не было дано.
Я хотела письмо в Общественную палату отправить, потому что, я считаю, что это нонсенс. В прошлом году Анета была возмущена этим, говорила, что, казалось бы, дети Беслана должны быть в первых рядах.
Ничего не дали, считают, что это не социально значимо – поддержка детей, жертв Беслана, – сказала Ирина Халай.