Рубрика: история

Ещё как «задело»!

Специалисты считают: это только кажется, что «не задело». Все волгодонцы в результате теракта так или иначе получили: удар взрывной волной, контузию, баротравму, сильнейшую психотравму, тяжелейший стресс. А оказавшиеся непосредственно в эпицентре взрыва – также множественные травмы, порезы, ушибы, что потом стало сказываться на психическом и физическом состоянии (головные боли, ухудшение памяти, зрения и слуха, раздражительность, агрессивность, посттравматические расстройства)

В течение первого полугодия после злополучного 16 сентября за помощью только к психотерапевтам обратились 2109 человек. Через год 630 жертв теракта ещё продолжали лечить психические расстройства. Через пять лет пациентами психоневрологического диспансера оставались 20 горожан – свидетелей взрыва. Через 10 на диспансерном учёте всё ещё были 19 человек, на консультативном – 54. 14-ти пострадавшим от теракта установлена вторая группа инвалидности, одному – первая. Кроме того, большое количество пострадавших время от времени продолжали обращаться в психоневрологический диспансер за консультацией. Был и какой-то процент волгодонцев, выпавших из поля зрения психоневрологов. Они решали свои проблемы самостоятельно. В итоге на фоне психических расстройств развились инфаркты, язвы желудка, аллергические или эндокринные заболевания.

Жестокий эксперимент

Кандидат медицинских наук, врач-психиатр высшей категории, начальник психоневрологического диспансера Волгодонска Константин Галкин более 10 лет вёл наблюдение за состоянием здоровья и лечение пациентов, в судьбе которых был теракт 16 сентября 1999 года. Помощь пострадавшим удавалось оказывать во многом благодаря Александру Бухановскому – известному российскому психиатру, доктору медицинских наук, профессору кафедры психиатрии и наркологии Ростовского государственного медицинского университета, который в прошлом году ушёл из жизни, но который был центром притяжения всей работы по оказанию психолого-психиатрической помощи, проведения исследований, поиска новых методик.

– То, что случилось в нашем городе 15 лет назад, не смоделируешь в лаборатории, не проверишь опытным путём на собаках и мышках, – говорит Константин Галкин. – Жестокий эксперимент устроила волгодонцам сама жизнь. Все, кто находился в центре событий, а также их родные и близкие, коллеги, не просто ощутили тревогу или страх – люди испытали ужас!

Одно из медицинских исследований врач-психиатр Галкин провёл в 2009 году. В нём согласились участвовать 60 пострадавших от теракта из числа тех, кто в течение 10 лет не обращался за психолого-психиатрической помощью.

Но сначала о тех, кто отказался. Их достаточно много – 29. Почему они отказались? Люди потеряли всякую веру, что какие-то разговоры об их проблемах могут хоть что-то изменить, качество их жизни снизилось, они отгородились от действительности. Для таких характерно отчуждение, неверие в себя, отсутствие планов на будущее, замкнутость, крушение идеалов.

В международной классификации болезней есть такая – F62.0, класс V. Это состояние «стойкого изменения личности» после пережитой катастрофы. Даже отказ от исследования говорит о том, что пострадавшие «подпадают под эту классификацию», им нужна помощь. У части пострадавших – посттравматические стрессовые расстройства (ПТСР) – болезнь F43.1.

Возраст тех, чьё состояние исследовали – 49 лет плюс-минус 4,5 года. Из них мужчин – 22, женщин – 38. В результате установлено, что и через 10 лет после теракта для пострадавших характерны тревога (субклинические, т. е предболезненные, проявления – у 31,7%, клинические – у 57,6%) и депрессия (субклинические проявления – у 23,3% испытуемых, и клинические – у 48,4%). У женщин депрессия случается чаще, чем у мужчин – примерно на 13%.

Многие пострадавшие говорили о чувстве горечи, обделённости, безнадёжности, безразличия, злопамятности. Этим чувствам соответствуют мысли о самоубийстве, попытки забыть произошедшее. Практически все исследуемые на тот момент лечились у терапевтов. В 2008 году, по сравнению с 1999-м, у них отмечался рост: болезней эндокринной системы – 76 (было 35), болезней желудочно-кишечного тракта – 132 (68), дерматитов – 24 (8), ревматоидных артропатий 6 (0), расстройств менструаций – 38 (0), болезней нервной системы 186 (98), новообразований – 19 (10).

Такие исследования нужны для того, чтобы более эффективно помогать новым пострадавшим. К сожалению, после Волгодонска были ещё Норд-Ост и Беслан, Назрань, совсем недавно – Волгоград, взрывы в метро, на рынках и стадионах. Многое из того, что по крупинкам собиралось и применялось волгодонскими психотерапевтами, используется сегодня и другими клиниками.

15 лет спустя

Сегодня в психоневрологическом диспансере Волгодонска на учёте нет ни одного пострадавшего от теракта 16 сентября. Все лечившиеся ранее постепенно ушли с учёта, и за последние два года никто из пострадавших не обращался даже за консультацией. Значит ли это, что все выздоровели, и всем стало хорошо? По мнению Константина Галкина, одни смогли компенсироваться и нашли силы жить дальше и жить полноценно, у другой части произошли стойкие изменения личности, сформировалось мнение, что за помощью идти не нужно, бесполезно. Таких примерно 1-2% из числа всех перенесших теракт, но они есть, живут в своём мире отчуждённости, с мыслями, что всё плохо, создали свою – болезненную – конструкцию реальности, их «душа» будет болеть до конца дней, и обычным людям трудно их понять.

– Такой человек выпадает из социума. Рану телесную можно вылечить, и мы знаем множество примеров, когда, даже потеряв руку или ногу, человек остаётся социально активным, – говорит Константин Юрьевич. – А вот нормальное состояние личности после пережитой катастрофы, с диагнозом F62.0 – не вернуть. Страдают и дети такого человека, и те, кто был в утробе матери в момент взрыва, кто родился после теракта и кто был рядом. Жители Беслана, Чечни, которые «больны» депрессией и тревогой, жертвы других терактов – тоже и постоянно нуждаются в помощи. Всем пострадавшим от терактов, особенно тем, кто замкнулся в себе, психиатр Галкин даёт один совет: помнить, что жизнь прекрасна. Человек должен любить и работать, а главное – хотеть жить!